Вероятно, будущее. Возможно, Земля. Население планеты сократилось до миллиона с небольшим человек, живущих фактически в огромном концентрическом городе-замке с тремя кольцами стен — Сина, Роза и Мария. Стены вроде бы надежно охраняют людей от стай кошмарных великанов, кочующих по степи за пределами города. Малоразумные, бессловесные, голые (однако лишенные причинных мест) великаны с удовольствием жрут хомо сапиенсов и почти неуязвимы: известно, что если великану отрезать особое место на шее, он превратится в пар. Малолетний Эрен, живущий в районе Сигансина у внешней стены, становится свидетелем того, как явно обладающий разумом титан без кожи, похожий на муляж из кабинета анатомии, проламывает стену, — и орды жутких созданий превращают Сигансину в ад…

2013 год останется в истории аниме годом релиза сразу двух фильмов Ghibli, ухода Хаяо Миядзаки из полнометражной анимации, возвышения студии Trigger и нашествия кипучих мясных колоссов.

Классик советской фантастики Александр Петрович Казанцев как-то издал очень толстый роман, название которого обозначает теперь среди фантастов любую тягостную бессмыслицу, отнимающую у читателя время, но ничего не дающую взамен: «Клокочущая пустота». «Атака титанов» — это блестящий пример клокочущей пустоты. Кажется, ничего более бессмысленного японцы за последние годы не произвели — и вряд ли произведут в будущем: такую концентрацию пустоты на пиксель попробуй превзойди.

Впрочем, и Макото Синкая, который недавно в Москве назвал «Атаку титанов» чуть не лучшим аниме современности, понять можно. Начало у сериала многообещающее. Загадки! Чудовища! Насилие! Великаны пожирают безвинных людей, кровища течет рекой, летят во все стороны откушенные руки-ноги. Мать Эрена гибнет в злоедучей пасти, а отец как-то очень туманно намекает на то, что всё в руках Эрена, главное — добраться до подвала, вот ключ, сынок… Зрителя, почти не церемонясь, бросают в пучину событий, и хотя тот понимает, что где-то всё это уже видел — Ангелы? Синдзи? ах да, и отец еще!.. — антураж нов, картинка ярка, интрига зазывна.

Много позже станет ясно, что «Атака титанов» по большей части — унылейшая тягомотина, бездарно маскирующаяся под экшн. Ничего личного, сплошная математика: из 25 серий три пятых приходится на немоверно растянутые описания двух не шибко масштабных событий — битвы за район Трост (девять серий) и вылазки разведотряда за Стену (шесть серий). Хронометраж отдельной серии тоже оставляет желать лучшего: с учетом титров-песен, краткого содержания, дублирующихся сцен и анонса на чистое действие остается хорошо если 16 минут из 24. Но даже при таком раскладе получается, что, скажем, за Стеной разведчики вяло приключаются целых полтора часа, то есть перемещения героев показаны практически в реальном времени; в нормальном кино это был бы в лучшем случае 20-минутный эпизод. Абсурд зашкаливает: вот герои третью серию подряд скачут по одной и той же дороге, стремительно улепетывая от Очень Быстрой Великанши, размах ног которой позволяет добраться до них секунд за десять. Ну за минуту. Ну за пять. И сожрать с потрохами, раздавить розовыми пятками или что там еще великаны делают с людьми. Что происходит?.. Сюжета нет, а серии надо чем-то заполнять. Но не так же откровенно!

О популярности «Атаки…» говорит, например, такой факт: с началом публикации в журнале Aria манги-спиноффа Attack on Titan: No Regrets издательство Kodansha увеличило тираж этого ежемесячника комиксов в десять раз.

Видимо, концепция сериала безмерно удивляет и самих героев, недаром они ходят со страшно выпученными глазами. Спорить нечего, рисунок у молодого мангаки Хадзимэ Исаямы («Титаны» — это дебют) эффектный, студия Wit довольно аккуратно перенесла его на экран, но не картинкой единой живо и аниме. Хорошо бы дополнить ее каким-то завалящим смыслом, не сводящимся к гениальной строке русского писателя «другой отряд опять побежал в другую сторону». Для подобной беготни голые дебилы от 3 до 15 метров ростом, разумеется, идеальны — но откуда они взялись? Что им (их хозяевам, их создателям) нужно? И как вышло, что люди скатились примерно в XVIII век, но не запомнили момент собственного падения? Кто построил стены? На самом ли деле они защищают людей — или это, скажем, забор вокруг гигантских стойбищ, где остатки человечества живут и размножаются, пока неизвестные точат ножи в предвкушении грядущего пира?

Можно измыслить еще с десяток версий, но толку? В рядовом аниме есть сюжет: что-то начинается, продолжается и заканчивается. В очень хорошем аниме внешний сюжет лишь маскирует то, что происходит на деле; так куда интереснее. В «Атаке титанов» сюжета нет. Главгерой Эрен, положим, мужает, обретает неясную способность превращаться в великана (мотив «лучший способ избавиться от дракона — иметь своего собственного» напрашивается, но по этому пути «Атака…» не пойдет), осознаёт, что ситуация не столь проста, как кажется, — однако и в последней серии мы ничуть не ближе к тайне титанов, нежели в первой. Вдумайтесь: за 25 серий зритель не получает ответа ни на один вопрос! Как пораженный великан испаряется белым дымом на ветру, так и забрезживший смысл происходящего всякий раз оборачивается иллюзией, за которой нет ничего, кроме той самой клокочущей пустоты. Ну и мордобития. Куда без мордобития.

Хотя нет — под «Атакой титанов» имеется и третий кит, пожалуй, самый утомляющий. Аниме страдает от недуга, который можно поименовать метикулёзом от английского слова meticulous, «щепетильный, педантичный, мелочно-дотошный». Каждое движение героя должно быть показано крупным планом. Каждая эмоция должна отражаться на лице — и не менее трех секунд. Каждая мысль, какой банальной она ни была бы, подлежит продумыванию вслух в точных, не допускающих двусмысленности выражениях (вдруг титаны смотрят?). И конечно, чрезвычайно важны технические подробности — всякие там устройства пространственного маневрирования, виды и рода войск, породы лошадей, тележки с уникальной системой амортизации, религия стенолюбов, никакого влияния на сюжет не оказывающих. Когда сказать нечего, становись акыном. Когда воображение не работает, ударяйся в точность.

По числу всевозможных кросс-промо «Титаны» сейчас уступают разве что «Евангелиону». Sega, Uniqlo, Pizza Hut и другие корпорации выстраиваются в очередь, чтобы привязать свои продукты и услуги (обычно довольно-таки дурацким образом) к сверхпопулярному бренду.

Но и запущенный метикулёз можно было простить, если бы с каждой серией не нарастало упоминавшееся дежавю. Когда выясняется, что Эрен, трансформируясь в великана, физически «вшит» в основание шеи великанского тела, то есть располагается в точности там, где располагался пилот Евы, терпение лопается. «Атака титанов» откровенно пытается сыграть на успехе «Евангелиона»: вот мальчик, он борется с врагами, превращаясь в одного из них, он не хочет бороться, но надо, надо… Может, Исаяма и правда придумал своих великанов оттого, что его били в школе, или потому, что проигрывал на детских чемпионатах сумо, или в тот момент, когда его, взрослого работника ночного интернет-кафе, хватанул за галстук нажравшийся до бессловесности посетитель, — версии разнятся. Поверить в ответ на прямой вопрос «Почему именно великаны?» — «Ну, они же большие, правда?» — сложновато. «Потому что они вылитые Евы» — так было бы честнее.

Хидэаки Анно, как мы помним, рассказывал совсем другую историю, где битвы с Ангелами были лишь фоном. Такой истории за пазухой Хадзимэ Исаямы нет. Есть, надо думать, желание создать вторичный бренд, эдакую стимпанковскую «Еву». Приставить к Эрену-Синдзи девушку Микасу, то молчаливую, как Рэй, то боевитую, как Аска, и давить что есть мочи на самые сильные эмоции — страх, отчаяние, безнадежность. В перерывах — длительные скачки по не пересеченной воображением автора местности. Беспрерывные флешбэки. Минутка юмора: второстепенный герой мечтает жениться на второстепенной героине. Минутка драмы: в решительный момент Эрен пытается превратиться в чудовище, для чего кусает себя за руки (не спрашивайте), его настигает импотенция, кровь и слезы капают на каменные плиты. Минутка философии: герои летят от одного дерева к другому (не спрашивайте) и успевают минут пять побеседовать о главном. Но в основном — то же мордобитие и гиганты, которых финал противоборства застает в позах, всё чаще напоминающих о «Камасутре» (не спрашивайте). Недаром отец «Гандама» Ёсиюки Томино говорит, что жестокость и абсурдность в «Атаке…» вышли на уровень порнографии. Тему титанов, кстати, очень быстро подхватила (18+) «AV-индустрия», то бишь японские порнографы; они, впрочем, регулярно выпускают фильмы косплейной направленности.

Наиглавнейший вопрос анимешной современности: отчего явление, по всем статьям никакое чуть менее, чем полностью, завоевало полмира? Оригинальная манга и ее производные разлетаются как горячие пирожки, мерчандайзовые продажи бьют рекорды, про сериал можно и не говорить. И даже пародийное фанатское письмо сэра Энтони Хопкинса, в котором «Тони-тян» троллит сериал как может («Я снялся в фильме „Остаток дня“. Его хорошо приняли, но, уверяю вас, это просто хлам в сравнении с битвой за район Трост»), свидетельствует о буме «Атаки титанов» лучше любых фанатских сайтов и гигантопедий.

Ядовито-яркую картинку, харизматичных героев и действительно крутой саундтрек можно вынести за скобки — они сами по себе погоды не делают. Вряд ли стоит принимать за норму зрителей, реагирующих на огромных голых людей, расправляющихся с маленькими одетыми людьми, физиологическим возбуждением, хотя доктор Фрейд и академик Волосянис нашли бы что сказать по поводу fucking brutal сцен данного шедевра. Остается очень грустное соображение. «Атака титанов» нарочито проста не только на буквальном уровне, но и на уровне, если угодно, символическом: великаны клокочуще пусты внутри, и каждый волен вложить в них свое содержание. А тут уж — у кого что болит: для кого это хулиганы-старшеклассники, для кого родители, для кого начальство. Сообщают даже, что японцы и тайваньцы видят в великанах стремящийся к абсолютному доминированию Китай, в то время как корейцы, наоборот, углядели в титанах черты милитаризующейся Японии. Российский оппозиционер узрел бы в великане черты Путина, истый единоросс — Навального; участник Евромайдана обнаружил бы сходство чудовищ с Януковичем, житель Донбасса — с Ющенко, и так далее, и так далее. Отождествление себя с героем — залог успеха, а с Эреном и его товарищами способен отождествить себя всякий, кого унижают и оскорбляют какие-нибудь огромные, хищные, безмозглые сволочи. То есть, по-хорошему, любой из нас. «Атака титанов» — это зеркало, и чем дольше его великаны будут оставаться просто великанами, которых, тем не менее, можно крошить в капусту, тем популярнее будет творение Исаямы.

Коммерческое доение голых монстров меж тем продолжается: 9 декабря вышла первая из двух запланированных OVA, ничего к имеющейся пустоте не прибавляющая. Мангака продолжает творить. Правда, он и сам понимает, что именно создал. Из того же интервью: «Какая у вас любимая сцена в „Атаке титанов“?» — «Когда какие-то люди захватывают телестудию и врубают рок-н-ролл. Извините…» Мечты, мечты. —НК

Shingeki no kyojin, ТВ-сериал, 25 серий по 24 минуты, 2013 год. Режиссер Тэцуро Араки, производство Wit Studio по манге Хадзимэ Исаямы. Российский издатель отсутствует, доступен фэнсуб.

«Отаку» расспрашивает самых разных людей об их предпочтениях в области японской мультипликации. Сегодня в гостях наш давний знакомый — человек и бронепоезд непростой судьбы.

Обратите внимание: выпуски строятся не на ранжированных чартах, проекты перечислены в произвольном порядке.

Антон Буслов (30 лет) — инженер-астрофизик, урбанист, энтузиаст общественного транспорта, активист, создатель комитета «Воронежцы за трамвай», журналист, анимешник, косплеер. В 2011 году ему поставлен диагноз — рак, лимфома Ходжкина. Сейчас Антон проходит курс лечения в клинике Колумбийского университета (Нью-Йорк), проведя сбор пожертвований через свой Живой Журнал при широкой поддержке блогосферы и СМИ. Наш герой продолжает работать экспертом по транспорту, консультирует и поддерживает больных раком, ведет очень интересный блог. «Отаку» желает Антону скорейшего выздоровления и предоставляет ему слово:

«Евангелион»
Shinseiki Evangelion, ТВ-сериал, 1995—1996, режиссер Хидэаки Анно

Мне повезло начать смотреть аниме именно с «Евы». Теперь уже не скажу, сколько раз я пересматривал сериал, однажды был даже день непрерывного марафона с утра до вечера. Это произведение завораживает своей целостностью, там действительно продуманный (пусть и фантастический) сюжет, в котором огромное внимание уделено мелочам, плюс всё завернуто на весьма любопытных философских идеях, раскрываемых только к концу сериала. Я из тех, кто ставит заключительные 25 и 26 серии выше альтернативного варианта [финала из полнометражного фильма] «Конец Евангелиона», потому как «Ева» — всё же не аниме-экшн, а попытка обсудить очень серьезные проблемы человеческих взаимоотношений в рамках современного общества.

«Принцесса Мононоке»
Mononoke Hime, полный метр, 1997, режиссер Хаяо Миядзаки

Так уж вышло, что у великого Миядзаки я полюбил именно «Мононоке». Лента, мне кажется, выстраданная, классическая тема картин Миядзаки, связанная с экологией, показана здесь особенно ярко. В фильме фигурирует очень натуралистичный мир, где нет виноватых и правых, и в этих условиях герои вынуждены как-то отстаивать свои представления о правде. Следить за чем-то столь естественным и органичным просто приятно для души.

«Королевские космические силы — крылья Хоннеамиз»
Ouritsu Uchuugun: Oneamisu no Tsubasa, полный метр, 1987, реж. Хироюки Ямага

Аниме, с которым у меня многое связано. Я принимал участие в создании неофициального русского перевода к нему. Это был шикарный рабочий процесс, когда требовалось не только опираться на оригинал, но и держать в голове факты из истории мировой космонавтики. Результат у нас получился настолько нестыдным, что диски с записью я подарил знакомым сотрудникам российского Центра управления космическими полетами. В «Крыльях» зашито множество отсылок к реальной истории покорения космоса, и у тех, кто эти отсылки считывает, фильм обычно вызывает еще большее восхищение.

«Однажды в Токио» / «Токийские крестные»
Tokyo Godfathers, полный метр, 2003, режиссер Сатоси Кон

С этим аниме связан первый наш косплей на фестивале в Воронеже: я был тетей Ханой, мой брат — Гином, а сестра — Миюки. На самом деле приятная и не слащавая история с хорошим, проработанным сценарием. Люблю ее время от времени пересматривать, чтобы просто поднять настроение. У Сатоси Кона великолепные фильмы, среди них сложно выбрать лучший… Но «Крестные», как мне кажется, получились особенно легкими. Чистый позитив от начала до конца.

«Мёд и клевер»
Hachimitsu to Clover, ТВ-сериал, 2005, режиссер Кэнъити Касаи

Прощание с детством. Гимн взрослению. Уравновешенный, яркий, ажурный… Возможность посмотреть на нормальную жизнь. Не райскую, не роскошную, не гламурную — а именно нормальную. Чем больше приходится решать сиюминутных проблем, тем приятней отвлечься на такой сюжет. После просмотра окончательно становится ясно, что в жизни стоит заниматься только искусством и наукой. А всё прочее — суета. ■

От редакции: помочь Антону можно здесь (реквизиты приведены в конце записи).

Обновление от 20.08.2014: Антон Буслов скончался в клинике в Нью-Йорке. «Отаку» приносит глубочайшие соболезнования родным и близким Антона.

В российской столице известный японский аниматор показывал свой новый фильм, общался с полными залами поклонников, записывал видеообращения для анимешников из регионов, пробовал пельмени, фотографировал свадьбы и говорил о расставаниях, кошках и облаках.

Макото Синкай, аниматор-самоучка, художник, режиссер. 40 лет.

Видимо, сказывается недостаток образования — я, к сожалению, совсем не знаком с творчеством российских аниматоров. Но такие столпы аниме-индустрии, как Хаяо Миядзаки и Осаму Тэдзука, уделяли внимание произведениям Диснея, Норштейна, а я, в свою очередь, учился у наших мастеров. Значит, на меня опосредованно повлияли российские и американские аниматоры.

Если ваш дебютный фильм полон огрехов и мало похож на ту идеальную картину, которая была у вас в голове во время съемок, всё равно его лучше опубликовать, предъявить миру. Сейчас для этого есть самые разные способы: YouTube, конкурсы. Зрители, конечно, будут язвить, но без их откликов вы не сможете расти как автор. Пусть работа получилась наивной, ученической — ее необходимо показать зрителям. Только так вы сможете шлифовать свои навыки.

Моему зрителю в основном от двадцати до тридцати лет, хотя фильмы нашей студии смотрят и старшеклассники, и люди в возрасте под шестьдесят. В расчете на более юную аудиторию сделаны только «Ловцы забытых голосов».

В Японии существует такой литературный жанр — ватакуси сёсэцу, «я-повествование», разновидность мемуаров, когда человек от первого лица рассказывает о своей жизни. То, что возможно в литературе, не всегда удается воплотить в кино. Над аниме работают десятки и сотни людей, и персонифицировать анимационное произведение сложнее, чем роман. Естественно, в героях моих фильмов есть отдельные черты, которые присущи и мне. У других режиссеров разве иначе? Тот же Миядзаки рисовал Порко Россо с себя самого. Героиня «Сада изящных слов», 27-летняя Юкино ведет себя примерно так же, как я в свои 27. Начинает утро с пива, может пропустить работу, в комнате у нее бардак, ну и в целом она ощущает себя скорее пятнадцатилетним подростком, чем взрослым человеком.

Мне поступают предложения заняться художественным кино. Думаю, что я не подхожу для такой работы. В игровом кино половина успеха картины зависит от актеров, режиссеру нужно с ними коммуницировать, быть в постоянном эмоциональном контакте, а я в этом деле не то чтобы мастер. Лучше и дальше буду рисовать.

По сравнению с Иркутском двадцатилетней давности Москва смотрится впечатляюще. Очень красивый город, тут вкусно кормят, много симпатичных девушек. Почему-то из той студенческой поездки в Иркутск запомнилась поголовная изношенность и чумазость автомобилей. Сейчас у вас здесь совсем другая картина. Помню, что озеро Байкал безумно красивое и громадное, как море. И еще кажется, что аэропортовые служащие в России за прошедшие десятилетия стали приветливее.

О видеопиратстве лучше спрашивать не режиссера, а продюсеров. Как автору, мне важно, чтобы с моими фильмами соприкоснулось как можно больше зрителей. Посмотрят ли они лицензионную или пиратскую версию, в данном случае не особенно принципиально. В Китае мои фильмы официально не издавались, но на встречу в Шанхае пришла тысяча фанатов, все эти люди познакомились с моим творчеством с помощью интернета или пиратских дисков, и большой беды для автора я в этом не вижу. С другой стороны, на производство фильма затрачиваются немалые средства, и нужно, конечно, создавать систему, которая позволит зрителю быстро получить доступ к лицензионному продукту. В случае с «Садом изящных слов» мы в Японии почти одновременно с премьерой в кинотеатрах выпустили диски, цифровая версия сразу поступила в продажу в iTunes Store. Думаю, если человеку нравятся мои фильмы, он будет только рад заплатить какие-то не слишком серьезные деньги, чтобы легально посмотреть новую картину в хорошем качестве через интернет. А зрители, принципиально ничего не платящие, — ну не обижаться же на них из-за этого.

В Москве Синкая сопровождали продюсер CoMix Wave Films Норитака Кавагути (в центре) и глава международного отдела студии Кадзуки Сунами (справа).

Меня часто спрашивают, почему в моих фильмов столько грусти. Почему герои расстаются, почему они разделены временем или расстояниями. Знаете, меня ведь достаточно часто бросали. Замечательно, когда на любовь отвечают взаимностью, но в моей жизни такое случалось редко. Встретились, полюбили друг друга, жили долго и счастливо — это сказочный сюжет, в жизни обычно происходит иначе. И потом, сюжеты с хеппи-эндом не всегда чему-то учат или ободряют. Скорее, наоборот. Иногда мне говорят, что пора бы уже снять историю со счастливым финалом. Когда-нибудь, наверное, смогу.

Анимация — это коллективный труд. Над моими фильмами работали разные команды, а от состава съемочной группы прямо зависит визуальная сторона дела, внешний облик персонажей. Поэтому герои «Сада» нарисованы иначе, чем, например, герои «5 сантиметров в секунду», ими занимались разные художники по персонажам. От фильма к фильму не меняется манера режиссуры — меня интересуют взаимоотношения между людьми, причем обычно ключевых персонажей в моих работах всего двое. О чём «Сад»? Если один человек очень сильно любит, но его чувства не взаимны, не получают равнозначного ответа, нельзя отчаиваться — нужно продолжать жить дальше. Эта, в общем-то, простая истина проскальзывает в большинстве моих работ.

Бессмысленно заниматься анимацией, если она только повторяет действительность. Фоновые иллюстрации в моих фильмах часто называют фотореалистичными, но определение не совсем верно. Я изображаю пейзажи, сохранившиеся в моей памяти. Когда я пишу сцены заката, я вспоминаю закаты из детства, и мне кажется, что они были более насыщенные, яркие, с обилием красных тонов. Действие «Сада» происходит в токийском районе Синдзюку, где я сейчас живу. И вы, если туда попадете, сможете найти буквально все места из фильма, но когда попробуете сравнить их с кадрами из фильма, увидите отличия. Мне хотелось показать Синдзюку подчеркнуто красивым, мы много работали над каждым кадром, как бы делая рекламную презентацию того или иного места. Вот это стремление украсить действительность тоже можно назвать частью моего авторского стиля.

Я не сразу выбрал свой путь. «5 сантиметров в секунду» я снимал в возрасте тридцати пяти лет — и даже тогда сомневался, правильно ли поступаю. Уверенность в том, что я хочу реализоваться именно как аниматор, пришла позднее, в тридцать восемь, когда мы делали «Ловцов».

50 тысяч подписчиков режиссера в твиттере 27 и 28 сентября наблюдали аэроэкспрессы, московское небо, меню ресторана «На Мельнице» и свадьбу перед Храмом Христа Спасителя.

В младшей школе я хотел стать космонавтом. Я родился и провел детство в префектуре Нагано, это горные края, там очень красивое небо. Мы жили в провинции, не слишком богатой на развлечения, поэтому я проводил кучу времени, разглядывая облака.

Когда-то я любил Dragon Quest и Final Fantasy, а после университета попал на работу в студию разработки компьютерных игр, и играть в них стало некогда. Недавно, правда, купил PlayStation 3, часок-другой иногда за ней просиживаю.

Сейчас у меня нет кошки, но долгое время была. Ее зовут Саюри, я ее подобрал на улице. Когда уезжал в Лондон на год, не мог взять ее с собой и оставил жить у родителей. Ужасно по ней соскучился, так хотелось ее увидеть, — а по возвращении в Японию оказалось, что она меня забыла. Не признала, исцарапала. Это был большой стресс, я просто заболел тогда, лежал с температурой. Саюри так и осталась жить у моего отца. Когда-нибудь я заведу себе новую кошку. Но вы не подумайте, это не грустная история.

Традиционная анимация будет постепенно отмирать. Студия Диснея отказалась от двухмерной анимации, полнометражными кинопроектами перестает заниматься Хаяо Миядзаки. Отрисовка вручную каждого кадра медленно уходит в прошлое и со временем, очевидно, станет чем-то вроде узкого традиционного промысла. 3D, путь Pixar — вот магистральное направление для мировой мультипликации. Но для меня рисование фильма от руки остается основным средством выражения, и в дальнейшем я буду работать именно в области двухмерного аниме.

Мое самое любимое аниме — «Небесный замок Лапута». В детстве поблизости не было кинотеатров, я специально ездил в другой город, чтобы посмотреть этот фильм Миядзаки. Потом долго рисовал облака, подражая художникам Studio Ghibli.

Любимый аниме-персонаж… Пожалуй, что Лам, инопланетянка из Urusei Yatsura.

Многие спрашивают, чем всё-таки кончился фильм «5 сантиметров в секунду». Зрители реагируют на финал по-разному; в Японии некоторые испытывали такой шок, что не могли подняться со своих мест после окончания титров. А я же рассматривал финал в позитивном ключе — заканчивается первая любовь, но вместе с тем открывается новая глава в жизни героя. То есть это, в общем, тоже не такая уж грустная история.

Сейчас я обдумываю свой следующий фильм, но пока рано говорить, о чём он будет. Может быть, об отношениях между родителями и детьми. Есть желание поработать в каноне серьезной научной фантастики, хотя этот жанр не очень популярен в Японии. Ну, вы понимаете, — исследования космоса, «Солярис», такого рода вещи. Мне давно хочется развернуться в этом направлении. ■

Материал подготовлен по итогам пресс-конференции, интервью и встреч режиссера со зрителями. Фото: Михаил Дьяконов, Андрей Петров. Фильм Макото Синкая «Сад изящных слов» выйдет в России на DVD и Blu-ray в 2014 году.

Если вы ждали, чем еще молодая аниме-студия Trigger выстрелит после их триумфа с ведьмочками…
Если беспокоились, куда пропала «настоящая Gainax» — не рисовальщики недоразумений вроде Medaka Box, а звездный состав студии, о котором не было слышно вот уже три года, с момента выхода Panty & Stocking with Garterbelt…
Если любите сериал «Гуррен-Лаганн» во всём его межзвездном великолепии…
Если давно — положим, со времен FLCL, следите за аниматором Хироюки Имаиси, высоко цените его авторскую манеру, особенно хорошо заметную в Dead Leaves, и его умение виртуозно жонглировать чужими стилями — как в тех же Panty & Stocking…
Если согласны с Имаиси и считаете величайшим японским аниматором Ёсинори Канаду, превратившего недорогую лимитированную мультипликацию в мощное, изящное и точное орудие…
Если помните «Юную революционерку Утэну» и — ну вдруг — раздумывали, чем эта барочная девичья история обернулась бы в пересказе на язык брутального школьного боевика…
Если обожаете экшн-сцены, нарисованные так дико и круто, что они требуют покадрового пересмотра…
Если волнуют ЭПИЧЕСКИЕ КРАСНЫЕ ТИТРЫ…

Николай Караев работает переводчиком: он глядит в тексты до тех пор, пока тексты не начинают глядеть в него. Время от времени переживаний набирается на колонку для «Отаку».

В безмятежной молодости, еще до того, как мне довелось вступить на скользкую переводческую стезю, я думал, что все переводы одинаково полезны. Ну или почти все. Конечно, никто из нас не идеален, как говаривали древние римляне, errare humanum est (у японцев есть схожая поговорка: 誤りは人の常, аямари-ва хито-но цунэ, «ошибка — для людей дело житейское»), и какой-нибудь самопальный перевод, перевод-лишенец, никогда не знавший редактора, может кишеть неточностями или откровенной отсебятиной. Но если уж перевод редактировался, если он, более того, заимел статус авторизованного и официального, — ему можно верить. Более того, ему и нужно верить (а если оригинал у нас на экзотическом языке, ничего другого ведь не остается).

Кадры из любительских русских переводов Shift и Timecraft, официальные английские титры, плюс есть еще русская озвучка Cuba77 & Trina_D с репликой «может, это флирт?». Не угадал никто.

Ах, молодость, молодость!.. Становясь переводчиком, ты, сам того не ведая, даешь страшную клятву: быть патологически недоверчивым в первую очередь к себе, а во вторую — ко всем коллегам независимо от их заслуг, от наличия у текста редактора, от статуса перевода, вообще от всего на свете, кроме адекватности перевода оригиналу. Только словари, только хардкор!

Итак, благородные доньи и доны, представьте себе, что вам в руки попадает новенкий, с пылу с жару, фильм Макото нашего Синкая «Сад изящных слов», официальное японское издание, снабженное японскими, английскими и китайскими субтитрами, — и в этом издании обнаруживается вдруг вопиющее расхождение смыслов.

Немного контекста: интрига этой ленты завязывается как раз в саду (а точнее, в токийском парке Синдзюку-Гёэн), где на первых минутах встречаются герои: он — старшеклассник, она — уже взрослая, под тридцать, женщина. Дождь застигает их в беседке, где они по японскому обычаю долго-долго молчат, исподволь рассматривая друг друга; подросток рисует туфли (он хочет стать дизайнером обуви), женщина пьет пиво и закусывает шоколадом. В какой-то момент любопытство пересиливает, и мальчик осторожно так говорит:

— あの… どこかでお会いしましたっけ？
— Ано… докока-дэ о-аи симасита ккэ?

То бишь: «Э-э… Кажется, мы с вами встречались?» Ккэ — ретроспективная частица, означающая, что говорящий что-то такое припоминает, но не более того (происходит она от бытовавшей в классическом японском языке частицы кэри). Поскольку подросток Такао обращается к старшей, после докока-дэ, «где-то», он не ставит глагол 会う(ау, «встречаться») в простую форму прошедшего времени (会った, атта) или даже в вежливую форму того же времени (会いました, аимасита), а образует от него особую, супервежливую конструкцию: вторая форма глагола (会い, аи) с добавлением почтительной гонорифика о- спереди и глагола суру, «делать», в вежливой форме прошедшего времени -симасита сзади.

Это всё просто и понятно. Непонятное начинается дальше. Женщина мотает головой, говорит «ииэ», «нет», Такао уважительно извиняется, женщина снова говорит «ииэ», на этот раз отрицая саму необходимость извинений (о, японская вежливость! всё у них не как у людей). Тут провидчески гремит гром, женщина внимательно смотрит на Такао, видит эмблему школы на его одежде, понимает про себя что-то очень важное, отставляет банку с пивом и говорит решительно:

— 会ってるかも…
— Аттэру ка мо...

Такао вздрагивает. Женщина встает и загадочным голосом декламирует древнюю танка, о которой мы рассказывали в предыдущих сериях:

— Раскаты грома
вдалеке едва слышны,
всё небо в тучах;
о, если б дождь пролился —
он здесь тебя удержит…

И уходит, оставляя подростка Такао, переводчика и зрителя в состоянии глубокого офигения.

Если говорить о переводчике, его в ступор вгоняет в том числе фраза аттэру ка мо. Вгоняет не само по себе, а при сравнении японских и английских субтитров официального, напомню, издания фильма. В английских субтитрах написано: «Maybe it’s fitting…» — то есть: «Наверное, это [стихотворение] подойдет…» Женщина как бы говорит сама с собой: что бы мне процитировать к месту из хэйанской поэзии? Про гром и облака — подходит? Вполне…

К слову, доступные мне русские любительские переводы толкуют это темное место все по-разному. Подозреваю, что именно из герундия fitting выросла воистину замечательная реплика «Может, это флирт?», смело расширяющая горизонты отношений уже взрослой японки и совсем юного японца. К целомудренному, как единорог, фильму Синкая эта реплика отношения не имеет, хотя английским словам flirting и fitting в похожести не откажешь.

Еще смелее перевод аттэру ка мо как «Думаю, можно». Сидите вы, японский вьюнош, застенчивый и пятнадцатилетний, как капитан в романе Жюля Верна, в парке рядом с незнакомой теткой раза в два старше вас. Тетка лакает себе пиво, а потом внезапно зыркает на вас и говорит эдак хищно: «ДУМАЮ, МОЖНО». Поневоле вздрогнешь. Жаль, Хичкок не дожил…

Третий фэнсуб подбирается к истине совсем близко, но сворачивает на банальное: «Может, виделись». Ну а может, и не виделись. Бывай, паря!

Ведь почему английский официальный перевод так пугает? Потому что по-японски сказано нечто совсем другое. 会ってるかも — именно в таком написании — ужатая фраза аттэ иру ка мо сирэнай. Оборот ка мо сирэнай (в просторечии сокращается до ка мо, в вежливой форме преображается в ка мо сиримасэн) переводится дословно «так ли, нет ли, — не могу знать» и заменяет японцам наше стандартное «может быть». Ну а аттэру = аттэ иру — это всё тот же глагол «встречаться» в «длительном виде»: форма на -тэ + иру.

Проблема в том, что так называемый длительный вид не всегда описывает процесс (сравните английские времена системы Continuous: I am writing etc.). Процесс он описывает только с японскими процессуальными глаголами — «читать», «бежать», «считать» и прочими. Тот же вид с японскими глаголами однократного действия — «умереть», «знать» — описывает, наоборот, результат (сравните английские времена системы Perfect: I have fallen etc). Скажем, изучающим японский почти сразу сообщают, что «я знаю» будет ситтэ иру (в просторечии сокращается до ситтэру), длительный вид, а не обычный сиру, а «я не знаю» — сиранай, обычный вид, а не длительный, ситтэ иранай. Чтобы унизить нас окончательно, японский располагает глаголами двойственной природы — «надевать», «причесываться», — которые в длительном виде могут означать как процесс, так и результат. (Интересующимся всячески рекомендую книжку «Японский язык. Глагол: категория вида» А. Ю. Данилова.)

Возвращаясь к глаголу ау, «встречаться»: поскольку это глагол процессуальный, аттэ иру = аттэру означает «встречаемся именно сейчас». По смыслу женщина именно это подростку вроде бы и сообщает — в продолжение предыдущих реплик: «Мы встречались?» — «Нет, но… может быть, сейчас вот как раз встречаемся». По-русски настоящее время звучит тут диковато, поэтому я перевел фразу как «Может, мы только встретились». Пусть совершенный вид, пусть результат, а не процесс, но с учетом двусмысленности процесса-результата в японском языке — смысл передан. Как говорят японцы, дайдзё:бу.

То есть — было бы дайдзё:бу, кабы не официальный английский перевод, в котором аттэру ка мо не намекает на любовную историю, а утверждает, что в данных обстоятельствах уместно процитировать стихи. Посчитать коллегу-переводчика дураком — это слишком легко. Рассмотрим другие альтернативы.

Я не зря оговорился: «会ってるかも — именно в таком написании». В японском, как водится, глагол ау можно записать пятью различными способами. Четыре из этих глаголов будут означать «встречаться»: 会う — просто встреча, 逢う — встреча торжественная, романтическая, в общем, пафосная, 遭う (вариант 遇う) — встреча с чем-то неприятным. У пятого же глагола ау, записываемого как 合う, значение иное — то, которое имел в виду мой коллега: «соответствовать», «подходить», «согласовываться», «быть парой к». Наконец, этот глагол можно записать и знаками слоговой азбуки хирагана — あう. И в монтажных листах, в отличие от субтитров, в реплике героини нет ни единого иероглифа: あってるかも. Как хочешь, так и понимай.

Что оставляет нам три возможности:

1. Кто-то забыл поставить иероглиф 会 вместо буквы あ в монтажных листах, поэтому переводчик на английский решил, что речь идет о глаголе 合う (а не 会う), и перевел его словом fitting. В японских субтитрах иероглиф поставили правильно, а английские не проверили. В пользу этого варианта говорит и связь слов аттэру ка мо с вопросом Такао «не встречались ли мы раньше?»;

2. На английский реплику перевели правильно, а в японских субтитрах перепутали иероглифы 合 и 会. Маловероятно, но возможно;

3. Имеет место игра слов: женщина говорит про стихи, но поскольку глаголы 合う и 会う — омонимы, Такао кажется, будто она не о стихах, а об их встрече, вот он и вздрагивает (не станет же он вздрагивать по поводу стихотворения). В японские субтитры попал иероглиф со смыслом номер один, в английские прокрался смысл номер два.

Вариант 3 — самый неприятный: перевести подобную игру слов с сохранением обоих смыслов очень сложно, если вообще возможно. С другой стороны, рассуждал я, этот вариант, как и 2, подразумевает, что женщина — а она, как потом выясняется, человек весьма образованный, — не понимает, что у нее получилась игра слов, моментально забывает вопрос мальчика и тем самым ставит его в неловкое положение. Вариант 2, если уж напрямую, почти безумен: логичнее допустить, что японцы ошиблись с переводом на английский, чем с родным иероглифом в японских субтитрах.

Короче говоря, я почти уже склонился к своему варианту перевода, пусть он и не совпадает с английским официальным. Для того, чтобы определиться окончательно, мне требовалось подтверждение со стороны. И тут я вспомнил, что в фильме есть еще третий набор субтитров — китайский. А в китайском азбук нет, там сплошняком иероглифы, которые означают либо одно, либо другое. В китайском со смыслами не забалуешь!

В этих третьих субтитрах («Тайна третьих субтитров» — прекрасное название для фантастического аниме) обнаружилась реплика о шести иероглифах: 也许真的见过 (иероглифика упрощенная, для материкового Китая) — есюй чжэньдэ цзяньго. А именно, понял я не без помощи электронного словаря «Вэньлинь», «может быть (也许), [мы] по-настоящему (真的) встретились (见过)». Насчет вида последнего глагола «Вэньлинь» высказался категорично: «have seen, have met» — Present Perfect Tense, результат действия, «что сделали?», самый что ни на есть совершенный вид. Ура, сказал я себе. «Может, мы только встретились» — и никаких гвоздей.

Пора выпить чаю, а не то с этим аниме с ума сойдешь. Как поется в японской народной песне, отцвели уж давно диалоги в «Саду», а во мне перевод всё живет… Блинский блин.